Редко обедаю один. Сегодня исключение: плеер в уши и вперед, в блинную к метро. Да, ем изредка эту каку, грешен. Весьма кост-эффектив, субъективно вкусно, да и не травился я пока в этой блинной ни разу, тьфу (припев, 3 раза)
Заказываю, расплачиваюсь, забираю поднос и сажусь. Уплетаю борщ и блин с начинкой. В моих ушах голос православной женщины-психолога звучит о семье и браке: цели-задачи-антикризисный менеджмент и т.д. Интересно. Боковое зрение улавливает, что очередная посетительница, зайдя в блинную, остановилась у входа. Бросаю быстрый взгляд. Бабушка, русская, обычная такая, в платочке и цветастом халате, все чистенько и как-то по-деревенски простенько. Она несколько неуместно смотрится в этом едальном заведении и в её взгляде читается неловкость. Неловкость и просьба. Смотрит она в сторону работников блинной, которые почти все выглядят среднеазиатски. И мне становится как-то не по себе, и аппетит резко падает. Я думаю о том, что вполне вероятно бабушка сейчас будет просить денежку, но пока не решается, не знает как отнесутся к этому работники блинной, я думаю, что хорошо, что у меня плеер в ушах и можно будет продолжать жевать резко ставший резиновым блин, как будто я ни фига не слышу, что надо бы сделать морду кирпичом, что вообще-то не особо и надо, т.к. в кошельке есть купюры и в 10 и 50 рэ, а значит все не так уж критично да и...
Но тут девушка на кассе замечает бабушку и делает жест рукой: мол, да-да, я Вас вижу, садитесь. Бабушка скромно садится в уголке, у входа. Ей приносят на подносе какую-то недорогую еду: чай и блин, она благодарит и начинает неторопливо с удовольствием есть. Ясно, что ни о каких деньгах за еду речи не идет. И тут мне становится очень стыдно за свои недавние мысли.